Анастасия Михайловна Батарева (Попова) родилась 24 мая 1932 года в деревне Кувшиниха Мошинского сельсовета Няндомского района Архангельской области. На днях к ней заглянула солидная делегация - председатель Совета депутатов МО «Плесецкое» Н.Ф. Нечаева, ведущий специалист администрации поселка Т.А. Аншукова и председатель совета ветеранов МО «Плесецкое» Е.А. Яковенко.  Анастасии Михайловне вручили медаль к 75-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов, тепло поздравили от себя и всех земляков с приближающимся праздником – Днём Победы.

Её отец Михаил Семёнович Попов 1903 года рождения вместе со своей старшей дочерью Анной работал в лесопункте, посёлок которого находился в пяти километрах от их деревни. Мать Анастасия Дмитриевна с младшими детьми жила в деревне Кувшиниха, где работала в колхозе дояркой. В семье было три дочери и два сына, третий сын умер во младенчестве. Когда отцу в посёлке лесопункта дали квартиру, он перевёз туда жену с детьми. Дом в деревне остался пустой. Мать в посёлке лесопункта устроилась работать почтальоном. Разносила почту за пять километров пешком.

Когда началась Великая Отечественная война, всех молодых и здоровых мужчин и женщин из посёлка лесопункта сразу в один день призвали на фронт. Мать принесла повестки из военкомата и мужу Михаилу, и старшей 22-летней дочери Анне, которая только месяц назад вышла замуж и переехала с мужем в родительский дом в деревню, и её мужу, и двум его братьям. Когда провожали всех призванных на фронт, ревел весь посёлок.

В посёлке лесопункта остались только старики и дети. Мать Насти решила вернуться в родную деревню, в пустовавший там дом. Но кто-то поджёг их дом, и он сгорел дотла. Временно их приютила родственница матери. Председатель колхоза, в котором работала ещё недавно Анастасия Дмитриевна, был родным братом её отца, но он отказался чем-либо помочь семье фронтовика. Сам он жил с женой в большом доме, семья была бездетная. О бедственном положении родственников узнала двоюродная сестра матери, которая работала учителем в школе в Няндоме. Она написала матери письмо, чтобы они перехали к ней жить. Мать собрала в узел вещи, положила на санки и пошла по морозу с четырьмя детьми за сорок километров от деревни в Няндому. Старшему брату Саше было семь лет, а младшему Коле — пять. Мать тащила санки с дочерью Марфой, которой было 15 лет. Младшему тяжело было идти, и его часто приходилось вести на санках.

В Няндоме двоюродная сестра матери, у которой муж тоже был на фронте, жила в однокомнатной квартире с двумя детьми – мальчиком и девочкой. Она приняла их. Спали все вповалку на полу. Мать Насти устроилась уборщицей в железнодорожное депо. Посылали её от депо и на рубку капусты в колхоз. Всё, что зарабатывали учительница и уборщица, шло на еду детям. Сами матери голодали. Первой умерла от голода приютившая их учительница. Пришли представители власти и выселили семью Насти из этой квартиры. Детей учительницы отправили в Мошинский детдом. Позже эти дети сгорели при пожаре детдома.

Семье Поповых дали однокомнатную квартиру в другом доме. Настина сестра Анна вернулась с фронта больная и опухшая. Она разыскала их в Няндоме, пожила у них несколько дней и умерла. Муж сестры погиб на войне. Из двух братьев её мужа вернулся только один, и то без ног.

В семье Насти всю жизнь считали, что отец погиб под бомбёжкой в военном эшелоне, в котором везли на фронт. Ни письма, ни похоронки так и не получили. О том, как всё было на самом деле, Настя узнала совсем недавно, когда появились в открытом доступе в интернете базы данных Центрального архива Министерства обороны. Она узнала, что её отец, красноармеец-стрелок, воевал на Карельском фронте в составе 111-го Аэродромного батальона, где тяжело заболел. 16 ноября 1942 года он поступил на лечение в эвакогоспиталь № 34-33 города Архангельска. Умер 4 декабря 1942 года и похоронен 5 декабря в могиле № 7 на Первомайском военном кладбище в Архангельске.

Мать пристроила двенадцатилетнюю Настю в няньки. Оплатой ей была скудная еда. Мать Насти умерла от голода. Восьмилетнего брата Колю забрали и отправили в Шалакушский детдом. Настю, брата Сашу и старшую сестру Марфу выселили из квартиры. Голодная Настя часто ходила в железнодорожную деповскую столовую, где одна добрая работница давала сироте что-нибудь из еды. Когда она узнала, что Настя работает в няньках и голодает, подсказала, что в депо набирают бригаду подростков в литейный цех. Настя решила устроиться работать в депо. В отделе кадров ей сказали, что за работу будет получать вместо денег трёхразовое питание, дадут койку в общежитии и спецодежду.

Это был 1944 год. Вновь набранная бригада состояла из десяти -двенадцати девочек в возрасте от 12 до 14 лет. Из них только у двух были матери, остальные круглые сироты. Настя и одна девочка были самыми младшими в бригаде. Бригадиром в литейном цехе был хромой инвалид войны, ходивший с тростью. Девчушки отливали тормозные колодки для подвижного состава. Втроем-вчетвером брали котёл с расплавленным металлом, к которому были прикреплены специальные носилки, разливали металл в углубления форм. Затем доставали остывшие болванки и отчищали металлическими щётками прилипший песок. Спецодежда — ватная фуфайки почти до пола со свисающими рукавами, которые были вместо рукавиц, брезентовые ботинки на деревянной подошве большего размера, которые привязывались верёвками к ногам, — не спасала от брызг расплавленного металла. Ожоги подолгу не заживали, превращаясь в язвы. Котёл был настолько тяжёлый для них, что при переноске подгибались ноги и дрожали руки.

Кроме их бригады, в депо работали ещё подростки — подметали пол в цехах, убирали территорию. В столовой кормили перловой кашей. На завтрак и ужин давали по ломтику хлеба, а в обед — два. Ещё суп из крапивы с небольшим количеством крупинок перловки, а иногда в нём попадалась пара ломтиков картошки. Крапиву к супу их посылали заготавливать мешками в свободное от работы время. А пить, кроме чая, давали компот, кисель и даже какао.
Десятилетнего брата Сашу взяли в депо учеником. Он работал на токарном станке, стоя на большой деревянной чурке. Он жил, как и Настя, в общежитии. Однажды приехал с проверкой какой-то большой железнодорожный начальник. Настин мастер спрятал всю девичью бригаду в шкафчиках раздевалки перед душевыми кабинками и приказал сидеть тихо. Девочки долго сидели в закрытых шкафчиках, потом стали реветь, стучать в стенки, некоторые от нехватки воздуха теряли сознание, пока вечером не услышала шум уборщица, пришедшая убирать душевую, и выпустила их всех. Позже эта уборщица лечила им всем ожоги. А мастер, как потом выяснилось, забыл про них и ушёл после работы домой. На следующий день он долго перед ними извинялся. Настя вспоминает мастера как очень доброго человека.

А тот приехавший проверяющий, увидев в токарном цехе за станком десятилетнего мальчика-сироту, приказал начальнику депо отправить его в детдом. Брат Саша вместе со своим младшим братом Колей так и оказались в Шалакушском детдоме. Однажды братья, сбежав из детдома, пришли к Насте в общежитие. Сказали, что сбежали из-за того, что там им очень плохо, просили Настю оставить их жить с ней в общежитии. Но у неё тут только одна койка и нет никакой еды. Братьев нашли и вернули в детдом. Сбегали они и в свою деревню Кувшиниху, к родственникам. Пришли к дяде, а он их даже в дом не пустил. Ночевали в каком-то сарае. Дядя сообщил о них в детдом, и опять их отправили обратно. К дяде братьев ещё раз привозили в сопровождении воспитателя детдома, в надежде, что даст им что-нибудь из одежды. Тот предложил пару дырявых валенок, от которых братья отказались. Вернулись обратно с пустыми руками.

Позже по заявке от завода в городе Молотовске, ныне Северодвинске, Саша попал в набор на ученика токаря. Хотя по возрасту он не подходил, но руководство детдома прибавило ему два года, и получилось, что по документам они с Настей стали одного года рождения. Брату Коле тоже прибавили в документах год и выпустили из детдома. Только ему пришлось ехать в Няндому, где он устроился на работу.

Настя встретила сестру Марфу после двух лет разлуки. Она рассказала, что была в тюрьме. После того, как умерла от голода мать, залезла ночью через окно в пекарню, чтобы украсть хлеба и накормить братьев и сестру, но сама, наевшись хлеба, уснула. Утром её обнаружили и вызвали милицию. Она сказала, что могла бы убежать, но решила, что в тюрьме ей будет лучше, чем на воле.

Настя во время войны видела лежащие на улице трупы умерших от голода взрослых и детей.

В 1945 году закончилась война, стали возвращаться домой фронтовики, приходить на работу в депо. Всю девичью бригаду литейщиц расформировали, выгнали из общежития, хотя многим некуда было идти, в том числе и Насте. Опять ей кто-то подсказал, что одной женщине нужна нянька для девочки, которой было всего несколько месяцев, чтобы самой выйти на работу. Платой за работу был ночлег и скудное питание. Настя должна была не только нянчиться с ребёнком, но и носить её зимой завернутую в одеяльце к хозяйке на работу в пекарню, которая кормила дочку грудью. На обратной дороге приходилось садиться на обочине дороги в снег, чтобы отдохнуть, держа на руках потяжелевшего ребёнка. Дома, развернув одеяльце, обнаруживала разрезанную вдоль буханку хлеба. Несмотря на то, что хозяйка таким способом воровала хлеб, Настя всегда была голодной.

Однажды, когда она с ребёнком сидела на снегу на обочине дороги, к ней подошла женщина и, узнав в чём дело, пожалела её. Она сказала Насте прийти на пищекомбинат, где её могут взять на работу. На пищекомбинате на работу Настю взяли, но оформить её не могли, пока не исполнится 18 лет, но зарплату стали платить. Первым делом Настю отмыли в душевой. Сначала она укладывала дрова в поленницы, так как печи были дровяные. На работу приняли ещё такую же девочку. На двоих им дали комнату в общежитии. В пищекомбинате было своё подсобное хозяйство — овцы, лошади, коровы. Летом с напарницей пасли овец. Когда исполнилось шестнадцать лет, её с другими работниками пищекомбината зимой направляли на два месяца на лесозаготовки. Позже она стала кондитером, делала мороженое, пекла пряники и баранки. На свои первые заработанные деньги купила себе обувь и кое-что из одежды.

На пищекомбинате её непосредственным начальником была мастер, жена репрессированного архангельского прокурора. Она сшила ей бесплатно из купленного ей же самой материала первое пальто. Настя говорит, что всю жизнь ей везло, на её пути встречались хорошие люди, от которых зависела её дальнейшая судьба.

В 1950 году на танцах Настя познакомилась с молодым человеком — лейтенантом милиции, участником войны, награждённым медалью «За боевые заслуги». Школу милиции он закончил сразу после войны. Звали его — Александр Петрович Батарев. Поженились, родились у них две дочери. Всю свою трудовую жизнь Настя, Анастасия Михайловна, провела у раскалённых печей, в Няндоме и Плесецке, куда перевели её мужа, выпекала хлеб, баранки, пряники и «ромовые бабы». Её руки были вечно в ожогах, как и в голодном детстве в годы войны, в бригаде литейщиц Няндомского железнодорожного депо. Ей не довелось учиться в школе, её учителями стали дочери.

Когда подошло время оформлять трудовую пенсию по старости, Анастасия Михайловна вспомнила о трудовом стаже в годы войны. Вместе с мужем – бывшим работником милиции, им удалось разыскать женщин, с которыми она работала в одной бригаде с 1944 по 1945 годы. Они и подтвердили её военный трудовой стаж.

Анастасия Михайловна Батарева — ветеран труда, ветеран войны, вдова участника войны — муж умер 6 декабря 1993 года. За свой долголетний добросовестный труд она награждалась знаком «Победитель соцсоревнования» в 1980 году; от имени Президиума Верховного Совета СССР 29 декабря 1986 года — медалью «Ветеран труда»; Указами Президента РФ — юбилейными медалями к 50, 60, 65, 70-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов.

В советское время в Няндомском железнодорожном депо был создан свой музей трудовой славы, в котором были фотографии и экспонаты, в том числе относящиеся к периоду Великой Отечественной войны. Но в годы перестройки и развала Советского Союза помещение музея передали завхозу, который использовал его для хранения лопат, мётел и других хозяйственных принадлежностей. А когда был снят замок с дверей, были расхищены все экспонаты и фотографии этого музея. Очень жаль, что с уходом живых свидетелей истории, забудется период жизни наших родных в годы войны.

В конце 2010 года благодаря государственной субсидии и помощи детей Анастасия Михайловна впервые стала жить в собственной благоустроенной квартире. Это пришлось как раз кстати, так как таскать дрова и воду на второй этаж старой холодной «деревяшки» уже было не под силу.

Дорогая наша мама, бабушка, прабабушка, тёща, желаем тебе, чтобы каждый день твоей жизни приносил тебе радость. Дай Бог тебе здоровья!

В. Куницкий.